Guaguanco Festival 2018 и 2019. Осторожно, лонгрид.
Posted 15.07.2019 at 20:09 by Maria Santana
(Запись вторая по счету. Она мало информативна, но я твердо решила ее написать. И именно так, как она написана.)
И вот оно настало.
19 июня. День отъезда в Киев и Настин день рождения.
В полшестого утра я уже была на вокзале. Я была первой. Видно, потому что колбасило меня все-таки больше остальных. Потом появилась Аня. Потом несколько заспанный и взъерошенный Алекс доставил несколько заспанную и взъерошенную Илонку. А потом вальяжно появилась налегке абсолютно безмятежная Ира, а вслед за ней ее парень вез на колесиках чемодан.
Алекс дал нам свое преподское напутствие. Вести себя прилично, на танцполе отжигать, следить за документами, и я уже не помню что. А еще передать от него привет Хорхе Камагуэю.
Поезд наконец тронулся. Ну, всё, подумала я. Едем. Летим. Испания…
Вообще-то летели мы из Борисполя ночью, в два часа. Но Мариша, наш агент, сказала, что мы должны быть в Киеве уже в обед, потому что на чартерных рейсах могут перенести время вылета, и причем вперед, и тогда мы рискуем опоздать на рейс. Поэтому у нас было запланировано полдня шатания по Киеву. А примерно в десять утра, по договоренности, специально обученный человек должен был от моего имени кинуть Насте на стену поздравление с видео.
И мы с Илонкой принялись шататься. Аня с Ирой поехали коротать время к Аниным друзьям семьи, а мы сдали чемоданы в камеру хранения и поехали на Крещатик. Илонка показывала мне свой Киев, а я ей – свой. Я очень удачно показала Илонке одну стиляжную кофейню в двух шагах от площади Независимости, совершенно независимо примостившуюся в укромном переулке-тупичке. А Илонка очень удачно показала мне парк, где мы славно пошатались, обсуждая между делом всякие видео и особенности освоения афро и румбы на практике. А также кто у кого любимый танцор и почему. И еще, конечно, про тимбу и про базовый, и что делает танец красивым. И пока мы гуляли в парке, позвонила Настя.
Настя была под впечатлением. Она была растрогана, я это сразу почувствовала и сама обрадовалась и смутилась. Что вам сказать. Когда твой преподаватель так искренне рад твоей работе, у тебя пропадают все слова, и ты только держишь трубку у уха и что-то мычишь от счастья. Потому что решительно не можешь сказать ничего осмысленного.
И пока я слушала Настю, я вдруг вспомнила себя начинашкой. Как мучилась тогда, как комплексовала, как собиралась «бросать это всё к чертям собачьим» каждые три месяца. Как один раз просидела всю вечеринку на диване, делая хорошую мину при плохой игре, потому что меня тогда никто не пригласил ни на один танец. Вообще за всю вечеринку. И я тогда решила, что это последнее и окончательное доказательство моей танцевальной бездарности и неуспешности, и в танцах мне делать нечего. Потому что я была убеждена, что, если ты хорошо танцуешь, то тебя обязательно приглашают. А раз не приглашают, то танцуешь ты, мать, плохо, извини подвинься. А теперь я слушала Настю и была счастлива, что все-таки не бросила тогда танцы. Вот новый поворот, как там у «Машины Времени» поется…
Зато потом все это дневное, ясное и чистое, что было в парке, сменилось полным ощущением ирреальности и сюра, когда мы добрались в сумерки до аэропорта. По мере того, как мы ожидали регистрации, сюр сгущался. Заряд на телефоне, зараза, таял, как мороженое. Илонка дремала, я была приставлена к чемоданам караульным. У меня просто не получалось дремать. Я тревожилась. Когда появились Аня с Ирой, деловитые и веселые, я выдохнула, но все равно дергалась. Час ночи, два, полтретьего… И в какой-то момент я перестала понимать, что я тут делаю, чего жду и какой в этом во всем смысл. Люди вокруг, кто спит, кто бесцельно слоняется, чемоданы, сумки, поникшие дети, где-то плач, и все мы, как колпаком, накрыты непрекращающимся специфическим аэропортовым гудением… Ночной чартер, или как сходят с ума за пару часов.
Наконец регистрация. Один контроль, потом другой. У меня широко открыты глаза, и я стараюсь не терять девчонок из поля зрения. Из нас я одна лечу впервые. Так вон оно как, оказывается…
Самолет. Расселись. Уселись. Угомонились. Стюардесса, просьбы пристегнуться. Самолет тронулся, все быстрее, быстрее, быстрее, и вот они, наконец, рукоплескания в салоне. У меня широко открыты глаза. Мы набираем высоту…
Самолет набирает высоту. В ушах боль, резкая. Аня показывает знаками, что надо надуть щеки. Вроде легче, но ненамного. Полный сюр. Кто я, где я, зачем я…
Мутный желтоватый свет в салоне. Соседка спит. Я украдкой оглядываюсь. Почти все дремлют. Или притворяются с закрытыми глазами. Парень у иллюминатора вообще откровенно спит с отвалившейся челюстью. Я ему завидую.
Время останавливается.
Когда в салоне объявляется, что самолет идет на посадку, я уже закапсулировалась и ничему не верю. Но боль в ушах просто нестерпимая, приходится дуть щеки изо всех сил. Это никогда не кончится. Никогда.
Рукоплескания в салоне. Мы сели. Ну надо же…
Нас выводят из самолета без всякого трапа прямо в стеклянный рукав, ведущий в здание аэропорта. Снаружи светло, раннее утро. Свежо. Это Барселона?
Я лихорадочно вспоминаю, какая в этом случае у нас была лексика по разговорке в универе. Поздно. Поздно, бабка, пить боржоми, надо было раньше повторить. Будешь выкручиваться простыми фразами. Ни сы.
Паспортный контроль. Мужчины в стеклянных кабинах. Первые массово увиденные на своей территории испанцы при исполнении. Hola, su pasaporte. Hola, aquí lo tiene. Gracias...
Выдача багажа. Всё на удивление быстро. И мы вчетвером тащим за собой чемоданы к выходу. Дверь открывается.
Испания.
И вот оно настало.
19 июня. День отъезда в Киев и Настин день рождения.
В полшестого утра я уже была на вокзале. Я была первой. Видно, потому что колбасило меня все-таки больше остальных. Потом появилась Аня. Потом несколько заспанный и взъерошенный Алекс доставил несколько заспанную и взъерошенную Илонку. А потом вальяжно появилась налегке абсолютно безмятежная Ира, а вслед за ней ее парень вез на колесиках чемодан.
Алекс дал нам свое преподское напутствие. Вести себя прилично, на танцполе отжигать, следить за документами, и я уже не помню что. А еще передать от него привет Хорхе Камагуэю.
Поезд наконец тронулся. Ну, всё, подумала я. Едем. Летим. Испания…
Вообще-то летели мы из Борисполя ночью, в два часа. Но Мариша, наш агент, сказала, что мы должны быть в Киеве уже в обед, потому что на чартерных рейсах могут перенести время вылета, и причем вперед, и тогда мы рискуем опоздать на рейс. Поэтому у нас было запланировано полдня шатания по Киеву. А примерно в десять утра, по договоренности, специально обученный человек должен был от моего имени кинуть Насте на стену поздравление с видео.
И мы с Илонкой принялись шататься. Аня с Ирой поехали коротать время к Аниным друзьям семьи, а мы сдали чемоданы в камеру хранения и поехали на Крещатик. Илонка показывала мне свой Киев, а я ей – свой. Я очень удачно показала Илонке одну стиляжную кофейню в двух шагах от площади Независимости, совершенно независимо примостившуюся в укромном переулке-тупичке. А Илонка очень удачно показала мне парк, где мы славно пошатались, обсуждая между делом всякие видео и особенности освоения афро и румбы на практике. А также кто у кого любимый танцор и почему. И еще, конечно, про тимбу и про базовый, и что делает танец красивым. И пока мы гуляли в парке, позвонила Настя.
Настя была под впечатлением. Она была растрогана, я это сразу почувствовала и сама обрадовалась и смутилась. Что вам сказать. Когда твой преподаватель так искренне рад твоей работе, у тебя пропадают все слова, и ты только держишь трубку у уха и что-то мычишь от счастья. Потому что решительно не можешь сказать ничего осмысленного.
И пока я слушала Настю, я вдруг вспомнила себя начинашкой. Как мучилась тогда, как комплексовала, как собиралась «бросать это всё к чертям собачьим» каждые три месяца. Как один раз просидела всю вечеринку на диване, делая хорошую мину при плохой игре, потому что меня тогда никто не пригласил ни на один танец. Вообще за всю вечеринку. И я тогда решила, что это последнее и окончательное доказательство моей танцевальной бездарности и неуспешности, и в танцах мне делать нечего. Потому что я была убеждена, что, если ты хорошо танцуешь, то тебя обязательно приглашают. А раз не приглашают, то танцуешь ты, мать, плохо, извини подвинься. А теперь я слушала Настю и была счастлива, что все-таки не бросила тогда танцы. Вот новый поворот, как там у «Машины Времени» поется…
Зато потом все это дневное, ясное и чистое, что было в парке, сменилось полным ощущением ирреальности и сюра, когда мы добрались в сумерки до аэропорта. По мере того, как мы ожидали регистрации, сюр сгущался. Заряд на телефоне, зараза, таял, как мороженое. Илонка дремала, я была приставлена к чемоданам караульным. У меня просто не получалось дремать. Я тревожилась. Когда появились Аня с Ирой, деловитые и веселые, я выдохнула, но все равно дергалась. Час ночи, два, полтретьего… И в какой-то момент я перестала понимать, что я тут делаю, чего жду и какой в этом во всем смысл. Люди вокруг, кто спит, кто бесцельно слоняется, чемоданы, сумки, поникшие дети, где-то плач, и все мы, как колпаком, накрыты непрекращающимся специфическим аэропортовым гудением… Ночной чартер, или как сходят с ума за пару часов.
Наконец регистрация. Один контроль, потом другой. У меня широко открыты глаза, и я стараюсь не терять девчонок из поля зрения. Из нас я одна лечу впервые. Так вон оно как, оказывается…
Самолет. Расселись. Уселись. Угомонились. Стюардесса, просьбы пристегнуться. Самолет тронулся, все быстрее, быстрее, быстрее, и вот они, наконец, рукоплескания в салоне. У меня широко открыты глаза. Мы набираем высоту…
Самолет набирает высоту. В ушах боль, резкая. Аня показывает знаками, что надо надуть щеки. Вроде легче, но ненамного. Полный сюр. Кто я, где я, зачем я…
Мутный желтоватый свет в салоне. Соседка спит. Я украдкой оглядываюсь. Почти все дремлют. Или притворяются с закрытыми глазами. Парень у иллюминатора вообще откровенно спит с отвалившейся челюстью. Я ему завидую.
Время останавливается.
Когда в салоне объявляется, что самолет идет на посадку, я уже закапсулировалась и ничему не верю. Но боль в ушах просто нестерпимая, приходится дуть щеки изо всех сил. Это никогда не кончится. Никогда.
Рукоплескания в салоне. Мы сели. Ну надо же…
Нас выводят из самолета без всякого трапа прямо в стеклянный рукав, ведущий в здание аэропорта. Снаружи светло, раннее утро. Свежо. Это Барселона?
Я лихорадочно вспоминаю, какая в этом случае у нас была лексика по разговорке в универе. Поздно. Поздно, бабка, пить боржоми, надо было раньше повторить. Будешь выкручиваться простыми фразами. Ни сы.
Паспортный контроль. Мужчины в стеклянных кабинах. Первые массово увиденные на своей территории испанцы при исполнении. Hola, su pasaporte. Hola, aquí lo tiene. Gracias...
Выдача багажа. Всё на удивление быстро. И мы вчетвером тащим за собой чемоданы к выходу. Дверь открывается.
Испания.
Total Comments 0
Comments
Recent Blog Entries by Maria Santana
- Сложное настроение. Для себя (27.10.2020)
- Крамольные мысли не для всех (27.08.2020)
- Мысли не для всех (17.06.2020)
- Про Варшавский «Эль Соль» 2019, или И опыт, сын ошибок трудных... (19.11.2019)
- Про Варшавский "Эль Соль" 2019, или Как закрыть гештальт, чтобы не дуло (18.11.2019)